Как политзаключенная встретила в СИЗО свою первую любовь — мужчину, с которым не виделась 20 лет

7 июля 2025 в 1751901180
Дарья БернштейнDeutsche Welle

Ольга Скращук работала в Нацбанке, а теперь с иронией называет себя экспертом по СИЗО. Ее задержали за комментарий по «делу Зельцера» и сразу же поместили в нечеловеческие условия. В тюремной больнице она лечила лишай у других заключенных, наблюдала, как через «кормушку» осматривают грудь политзаключенной, а среди персонала неожиданно встретила свою первую любовь - мужчину, которого не видела 20 лет, пишет Deutsche Welle.

Женщины спали под столом

Ольга вспоминает, что за ней приехали девять силовиков - в масках и с оружием. Дома был шестилетний ребенок, который сильно испугался. Поводом для задержания стал комментарий под новостью о перестрелке в квартире минского айтишника. Тогда силовики арестовали более 130 человек. С первых же дней условия в СИЗО при Жодинской тюрьме были крайне жесткими.

«Это был "воспитательный карантин"», - рассказывает она. - Нам не выдавали ничего: ни зубной пасты, ни щетки, ни прокладок, ни сменной одежды. Сидели на голых решетках, не давали спать. Из одежды - только простыня, которая со временем вся пропиталась кровью. Нам говорили: "Это потому, что вы не пожалели убитого сотрудника КГБ"».

После таких условий Ольгу перевели в тюремную больницу.

«Я представляла себе обычную больницу, - говорит она. - Но когда туда попала, думала только об одном - как бы выбраться. Под Новый год силовики, чтобы выполнить план, массово задерживают бездомных. Привозят их в СИЗО, где у них находят вшей, опоясывающий лишай, - и отправляют в больницу. В обычных камерах их держать небезопасно. А там - и беременные, и люди с гипертонией, и те же политзаключенные. Нам выдали зеленку и сказали: "Обрабатывайте сами". Потом мы сами же и стригли этих женщин, чтобы не было вшей».

Палаты в больнице выглядели как обычные камеры, только с одноярусными кроватями. Изначально для женщин была одна палата, но когда число политзаключенных выросло, открыли вторую. «Палата рассчитана на четверых, - вспоминает Ольга. - Когда приводили пятую или шестую, они спали под столом. Мы туда стелили матрас».

Днем лежать на кровати могли только те, кому разрешил врач. Остальных тюремщики поднимали криками: «Сели!»

В заключении, признается собеседница, у большинства женщин из-за стресса начались нарушения с циклом. Те же, у кого была менструация, не могли добиться, чтобы им выдали прокладки - использовали простыни. «И вот они говорят сотрудникам: "У нас менструация". А в ответ возмущение: "Что это за слово вы используете?" Мы объясняем, что вы от нас хотите, вы посадили 14 человек в клетку, чего вы ждали. А они говорят, мол, это мужская тюрьма, даже слушать нас не хотели. И в тюремном магазине, кстати, продавались только мужские трусы».

«Ложись, тут вчера женщина умерла»

«Чтобы понять, какие там сотрудники, расскажу случай. Завели к нам женщину и говорят: "Вы просили стоматолога - вот он". Потом появилась еще и врач-анестезиолог. Почти все мои соседки по "делу Зельцера" были с высшим образованием», - говорит бывшая политзаключенная.

В одной из палат Ольга оказалась с известной учительницей Эммой Степуленок, которую также задержали за комментарии. «Ей 68, давление поднималось до 230. Я зашла в камеру, а она говорит: "Олечка, ложись, тут вчера женщина умерла". А кровать, стена - все в крови. Мы вместе все вымыли, чтобы я могла лечь».

Среди задержанных была женщина с опухолью молочной железы. «Опухоль росла буквально на глазах. Она говорит врачу: "Послушайте, у меня растет опухоль, я чувствую это руками". Врач просовывает руку в "кормушку" - отверстие в железной двери - и говорит: "Снимайте лифчик, я пощупаю". Женщина снимает бюстгальтер, подносит грудь - и так проходит "осмотр". Доктор подтвердила: нужна диагностика».

Чтобы добиться госпитализации этой заключенной, ее сестра фактически жила у начальника тюрьмы в кабинете. «С конвоирами, которые везут в больницу, нужно договариваться за месяц! Сестру предупредили: "Сунешься в больницу - припишем побег". Она сидела, закутавшись в байку, смотрела, как ее сестру ведут. Пять огромных мужчин из конвоя. Наручники слетали - руки у нее были слишком тонкие. Вся поликлиника разбежалась, люди испугались. Потом она рассказывала: "Я была красная, все смотрели и перешептывались: что я натворила?"»

Первая любовь в СИЗО

Во время суда Ольгу перевезли в СИЗО на Володарского в Минске. После оглашения приговора - два года лишения свободы - ее готовили к этапу в Гомель.

«Перед этим проходишь медосмотр, - вспоминает она. - Я слышала от девочек, что там работает хороший фельдшер Артур. Захожу - и понимаю: это мой бывший парень, первая любовь».

Шок был взаимным - они не виделись 20 лет.

«Он спрашивает: "Что ты здесь делаешь?" Я отвечаю: "Это что ты здесь делаешь?!" Сначала подумал, что я участвовала в протестах, а когда узнал, что посадили за комментарии - очень удивился».

Эта короткая встреча запомнилась ей надолго. «Кажется, я была в таком шоке, что это даже помогло пережить все лишения этапа в другое СИЗО».

До колонии Ольга не доехала: ее срок к тому моменту уже закончился, и ее освободили из Гомельского СИЗО - третьего по счету. На следующий день она вместе с семьей покинула Беларусь. До сих пор поддерживает связь с бывшими сокамерницами.

«Это лучшие люди страны - юристы, экономисты, врачи. Многие, опасаясь нового преследования и пыток, были вынуждены уехать».