«Их действительно можно есть. Это хорошая еда», — вспоминал китаец Мао Юйши о поедании саранчи. Те, кому не повезло найти этот «продукт», выскребали глину из земли и глотали ее, чтобы унять муки голода. Но глина засоряла их кишечник и ослабляла и без того хрупкие тела. Из-за нехватки мяса и обилия трупов каннибализм в некоторых районах стал обычным явлением. Поступали даже сообщения об убийствах и поедании людей. За всю историю люди сталкивались с самыми разными леденящими душу катастрофами, жертвами которых становились миллионы. Но это событие по своему масштабу выбивается из любого списка. По разным оценкам, от 36 до 45 млн человек погибло в Китае в результате самого крупного голода в мировой истории.
Начало «большого скачка»
Причины масштабного голода практически всегда можно — разумеется, в общих словах — объяснить одинаково: это сложное сочетание природных и политических факторов. Именно так считает группа ученых, изучавших это явление. Однако в современную индустриальную эпоху значимость природных факторов уменьшилась. Голод все чаще оказывался «рукотворным» явлением, явно связанным с политическими причинами (например, военными конфликтами или действиями авторитарных режимов). В результате возник парадокс: с одной стороны, в течение ХХ века голод искоренили в большинстве стран мира. С другой, именно в прошлом столетии произошли некоторые из самых кровавых катастроф такого рода в истории. И не случайно: более 60% от общей смертности от голода в тот период пришлось на страны с централизованной плановой экономикой, которая как раз не была характерна для демократических режимов.
Одним из таких событий стал «Великий китайский голод» или «голод „Большого скачка“» — ниже мы объясним это словосочетание. В Китае используют эвфемизмы «три года стихийных бедствий» или «три года трудностей» — их цинизм вы поймете позже.
Истоки этой трагедии — в событиях 1949 года, когда в результате многолетней гражданской войны к власти пришла Коммунистическая партия Китая во главе с Мао Цзэдуном. Это случилось не в последнюю очередь благодаря помощи Советского Союза, сателлитом которого тогда являлась Поднебесная. Но в 1953-м диктатор Иосиф Сталин умер, после чего в СССР в 1956-м развенчали его культ личности, произошла некоторая демократизация общественной жизни («хрущевская оттепель»). В Китае не согласились с таким подходом, что позднее привело к разрыву с Союзом и годам вражды.
Разногласия чувствовались не только в идеологии, но и в экономике. Первоначально Китай стал проводить индустриализацию по советской модели. Особенностью ее было развитие промышленности в ущерб сельскому хозяйству — «издержки» продукции последнего должны были передаваться городу. Однако у Китая этих излишков не было. Хватало и других особенностей, несовместимых с местными реалиями. После дискуссий внутри властной верхушки было решено развивать сельское хозяйство и промышленность одновременно и полагаться на труд, а не на машинные промышленные процессы.
Именно так и началась политика «Большого скачка». Основная идея заключалась в том, чтобы за счет огромного избытка рабочей силы за несколько лет достичь экономического прогресса, на который другим странам потребовались многие десятилетия. Кроме того, Цзэдун хотел погасить долги Советскому Союзу и другим коммунистическим странам, а также пожертвовать продовольствие странам третьего мира, чтобы продемонстрировать свою силу.
Этих целей решили достичь через коммуны. В начале 1958 года в стране появилась первая из них, созданная в виде эксперимента. Вскоре ее опыт распространили на весь Китай. До этого крестьяне имели свои индивидуальные хозяйства, а теперь были вынуждены работать вместе: в новую структуру объединяли десятки тысяч людей из разных деревень. Мао Цзэдун тогда заявил, что семья в новых условиях коллективного земледелия и питания больше не нужна. Его соратник Лю Шаоци (в 1959-м он стал председателем КНР, но сам Мао продолжал возглавлять компартию и фактически управлять Китаем) согласился: «Семья — исторически созданное явление, и оно будет устранено». Еду теперь готовили на коллективных кухнях (в некоторых местах у крестьян забирали даже собственные кухонные принадлежности).
Руководители коммун часто назначались по идеологическим критериям, не имея практического опыта. Новые структуры создавали поспешно и без понимания перспектив на будущее. Например, сельскохозяйственные орудия часто переплавлялись для получения стали. Коммуны столкнулись с падением скота: многих животных перебили сами крестьяне. Ресурсы новых структур были слабые: на год людям выделяли зерно, которое хватало всего на несколько месяцев. Всеобщая уравниловка в работе сводила на нет мотивацию: стимула работать в коммунах не было никакого.
Важно, что перед глазами Цзэдуна был советский опыт. В конце 1920-х власти этой страны начали проводить политику коллективизизации, в ходе которой создавали колхозы и насильственно загоняли туда людей, их скот и интентарь также становились общественными. У крестьян отбирали большую часть зерна — эти деньги шли на развитие промышленности и на экспорт. В итоге это привело к Голодомору (1932−1933) и огромным человеческим жертвам. Сохраненная административно-принудительная система хлебозаготовок стала одной из косвенных причин еще одного голода в 1946−1947 годах. Таким образом, отрицательные последствия аналогичной политики были прекрасно известны. Но в Китае все равно решили идти по схожему пути.
«Питайтесь мякиной и травой!»
Преобразования в Поднебесной шли не только в сфере сельского хозяйства. О стали мы выше упомянули неспроста. Она стала одной из центральных идей китайского диктатора — десятки миллионов крестьян теперь разрабатывали местные месторождения железной руды и известняка, рубили деревья для получения древесного угля, строили простые глиняные печи и выплавляли металл. Но вместо развития промышленности на выходе они в основном получали куски хрупкого чугуна, непригодного даже для простых инструментов.
Неэффективность коммун и масштабный отток крестьян в мелкую промышленность серьезно подорвали сельское хозяйство Китая. Производство зерна в 1959-м упало на 15% по сравнению с предыдущим годом. В 1960 и 1961 годах падение составило уже 30%. Между тем в стране существовала плановая экономика, при которой городское население получало зерно по карточкам. Крестьяне же имели право только на оставшееся зерно, не проданное в города. Резкое сокращение урожайности и увеличение закупок стало основной причиной китайского голода. Причем в тех провинциях, где было больше городского населения, жертв голода было меньше. Так что катастрофа была напрямую связана с подходами властей. В работах ученых встречаются цифры, что негибкая политика закупок повлекла 32−43% общей смертности от голода.
Существовали и косвенные причины. В 1960—1961 годах Китай пережил наводнения и засуху. Власти годами возлагали на них основную вину за трагедию. Но это был скорее «перевод стрелок»: например, в 1990-е в Китае тоже были сильнейшие засухи и наводнения, но они оказали лишь незначительное влияние на снабжение продовольствием.
Вдобавок китайское правительство еще и решило окончательно поссориться с СССР. После критики внешней политики Кремля (мол, стали мягче относиться к Западу) Советы отозвали всех своих специалистов и отказались от помощи Пекину. Больше ждать поддержки со стороны Москвы не приходилось.
Кроме того, в стране очень плохо работала система статистики, а потому у руководства не было четкого понимания происходящего. Даже когда во многих сельских районах начался массовый голод, из Пекина требовали поставлять продовольствие для городов. На местах боялись отказаться, чтобы не попасть под репрессии, и это усугубляло голод. Те же, кто понимал степень проблемы, молчали.
Великий голод начался еще в 1958-м (обычно в Китае его датируют самыми тяжелыми 1959−1961 годами, но встречаются и рамки с 1958 до 1962 года. Экономист Мао Юйши, живший в столице, рассказывал, что не подозревал о растущей катастрофе, пока в том году его не отправили на перевоспитание в деревню за вольнодумство. «Правительство заблокировало весь обмен информацией. Мы вообще ничего не знали», — вспоминал он.
К весне 1959 года голод пришел уже в треть провинций Китая. Однако это не заставило власти отказаться от прежней политики. «Скажите крестьянам, чтобы они питались мякиной (остатки колосьев, стеблей и другие отходы при молотьбе. — Прим. ред.) и травами в течение полугода», — порекомендовал Мао Цзэдун. Политик обещал, что «после некоторых трудностей в течение одного, двух или трех лет все изменится». В кругу своих Цзэдун заявлял, что «равномерное распределение ресурсов только погубит „Большой скачок“». «Когда не хватает еды, люди умирают от голода. Лучше позволить половине людей умереть, чтобы другие могли наесться досыта», — добавлял он.
К «другим» диктатор явно причислял себя и своих приближенных. Например, как раз в то время один из партийных секретарей в городском округе Синьян угощал своих гостей местными деликатесами (подобное наблюдалось и во время Второй мировой в блокадном Лениграде, где партийные чиновники могли себе позволить хорошее питание, пока остальные голодали).
Еда была не единственной привилегией этих людей. Мао Юйши вспоминал, что из всех семей, которых он встретил в сельской местности, только одна ждала ребенка. Это была семья местного партийного секретаря.
Сам Юйши оказался в чуть лучшем положении, чем крестьяне. Как жителю города ему давали паек в виде 15 килограммов муки в месяц. Этого с трудом хватало для выживания, но у местных жителей не было и того. Воровство стало привычным делом. Семена едва успевали посадить, как их снова выкапывали, чтобы съесть. Картофелины никогда не вырастали до полного размера — их доставали из земли еще маленьким. Юйши заставляли спать ночью в поле, чтобы защитить урожай. Местные жители доверяли ему. Они считали, что у него меньше стимулов самому грабить, поскольку его семья осталась в Пекине, а значит, еда требуется только для него одного.
Как и другие жители, Мао Юйши голодал, срывал кору с деревьев для питания, варил листья и цветы местных вязов. «Их действительно можно есть. Это хорошая еда», — вспоминал он о том, как ел саранчу. И это не преувеличение. Советский диссидент Владимир Буковский оставил воспоминания о разговорах с китайцем Ма Хуном, с которым встретился в лагере.
«Запуганный, всех боится, по-русски почти не говорит, но паренек шустрый, запасливый. В незнакомой стране, на новом месте, в тюрьме, а уже успел как-то в первый же день лишнюю матрасовку (чехол на матрас. — Прим. ред.) спереть. Так и заявился к нам с двумя матрасовками. Пообвык он у нас немного, пооттаял. Спрашивают его ребята:
— Ну как, Ма Хун, нравится тебе здесь?
— Каласо, — говорит, — оченно каласо.
— Да что же хорошего? Здесь тюрьма, голод.
— Какой голод? — удивился Ма Хун и показывает пальцем на мух, летающих по камере. Дескать, был бы настоящий голод — этой дичи давно бы уже не водилось. Ребят аж в дрожь бросило — что же они, бедные, там у себя в Китае голодом называют?
Со временем рассказал Ма Хун про китайский голод, когда всю листву с деревьев съели, всю траву. Хоть сто километров иди — жука навозного не встретишь».
Фрагмент из книги Владимира Буковского «И возвращается ветер…»
Те, кому не везло найти саранчу, глотали что угодно, чтобы наполнить желудок, даже глину, которая забивала их кишечник и еще больше подрывала состояние организма. Распространился каннибализм, встречались и убийства ради поедания людей.
Мао Юйши рассказывал, что в то время у него не было никаких других мыслей, кроме как о еде. «У тебя нет будущего. Единственное, чего ты хочешь, — это еда. Люди низведены до уровня животных, даже хуже животных», — говорил он. Но животные, добавлял Мао, по крайней мере жаждут совокупления так же сильно, как и еды. Но голод лишил жителей деревни таких импульсов. Мао признался, что ему потребовалось полгода, чтобы восстановить свое сексуальное влечение после того, как ему разрешили вернуться домой в Пекин.
Каннибализм, пытки и ужасающая смертность
Долгие годы истинные масштабы голода были слабо известны. Законы, ограничивающие доступ к архивам Китая, впервые смягчили лишь в 1990-х годах. Этим воспользовался журналист и исследователь Ян Цзишэн. Его дядя, вырастивший его вместо отца, умер от голода, однако мужчина не думал о вине властей. Долгое время был «правоверным» коммунистом. Его веру поставили под сомнение расстрелы на пекинской площади Тяньаньмэнь (в 1989 году она стала центром протестов, которые охватили весь Китай, но были жестоко подавлены коммунистическим руководством, погибли тысячи людей. Эти события на десятилетия поставили крест на возможности демократии в стране).
С начала 1990-х годов Ян Цзишэн, сотрудник государственного агентства «Синьхуа», стал посещать обычно закрытые госархивы, содержащие конфиденциальные отчеты о последствиях голода. Вооружившись официальными рекомендательными письмами, он прикрывался работой над проектом по государственной сельскохозяйственной политике. Ему помогали многие местные чиновники и другие сотрудники «Синьхуа». В конце нулевых Ян выпустил в Гонконге свою знаменитую книгу «Надгробие: Великий голод». Она запрещена в Китае, но распространяется в пиратских копиях.
Какие примеры приводил этот автор?
- за три года в одном из городов в провинции Хэнань погибли более миллиона человек — каждый восьмой;
- в одной из коммун всего за девять месяцев умерли более 12 тысяч человек — треть жителей;
- тринадцать детей просили у чиновников еды — их отправили высоко в горы, где они умерли от холода и голода;
- сирота-подросток убил и съел своего четырехлетнего брата;
- 44 из 45 жителей одной из деревень умерли, оставшая в живых 60-летняя женщина сошла с ума;
- за то, что некоторые китайцы называли реальные данные об урожае, отказывались отдавать остатки продовольствия или крали объедки, их пытали, избивали или хоронили заживо;
- Когда в семьях умирали родственники, их не хоронили, поскольку за них можно было получать продовольственные пайки. Тела накрывали и оставляли в постелях, их в конце концов съедали мыши;
- в городском округе Синьянь те, кто пытался уехать, были схвачены, многие умерли от голода или от жестокости в тюрьмах. Полиция выслеживала тех, кто писал анонимные письма и пытался сообщить о голоде.
Цзишен обращал внимание, что население Синьяна в 1958-м составляло 8,5 миллионов человек — из них умерло более миллиона. Мао Юйши нашел в архивах данные, что в некоторых уездах провинции Сычуань — а урожаи там были настолько богаты, что регион носил прозвище «земля изобилия» — за время голода умерло до 66,4% населения. Еще одно доказательство того, что причиной был не неурожай, а политика властей.
Период вольницы в плане доступа к документам длился недолго. Уже в 2012-м, когда китайскую компартию возглавил теперешний руководитель страны Си Цзиньпин, архивы закрылись.
Но главное было сделано — правда вышла наружу. Как объяснял потом Ян Цзишен, правление Мао «стало светской теократией (форма правления, при которой политическая власть принадлежит духовенству. — Прим. ред.). <…> Отклонение от взглядов Мао было ересью. <…>. Таким образом, страх и ложь были как результатом, так и источником жизненной силы тоталитаризма». Цзишен рассматривал голод «как часть тоталитарной системы, которая была в то время в Китае. Главным виновником был Мао».
Точное число погибших до сих пор неизвестно. Последствия голода оценивают как минимум в 36 млн, а как максимум — в 45 млн человек. Из них 2,5 млн были подвергнуты пыткам или казнены без суда и следствия, не менее 3 млн умерли от голода и болезней в трудовых и исправительно-трудовых лагерях — всего там содержались 8−9 млн. От 1 до 3 миллионов покончили жизнь самоубийством.
Кроме того, Цзишэн пришел к выводу, что из-за голода не родились 40 млн китайцев, (по другим оценкам — 16 млн). Были и другие последствия. Даже случайные обследования деревень в районах, которые испытали наихудший голод, показали необычно высокую степень умственной отсталости среди взрослых, родившихся в те годы.
Цифры потерь превышали число людей, павших на фронтах Первой мировой: тогда погибли почти 9,5 млн. Ученый настаивает, что катастрофа в Китае превзошла разрушительные последствия и Второй мировой. Аргумент в следующем: в том конфликте погибли миллионы, но он растянулся на шесть лет. А большинство смертей во время великого китайского голода произошли в краткий отрезок времени, когда в Китае никакой войны не было. По мнению других специалистов, это была «публичная рукотворная смерть» или «массовое убийство».
Конец голода, но не финал издевательств
Чем закончились те события? Когда cтали видны симптомы экономического кризиса, Мао Цзэдун частично пошел на попятную, и в начале 1960-го начал отменять отдельные положения из программы «Большого скачка». Частные участки и сельскохозяйственные орудия вернули крестьянам, экономические факторы стали преобладать над идеологией. Однако полного отката не произошло. Голод продолжался. Дошло до того, что из села проблемы в экономике пришли в города. К 1961 году промышленное производство там упало более чем на 25%. Почти 30 млн городских жителей отправили обратно в сельскую местность, поскольку их нечем было кормить.
И только после этого, в начале 1962-го, Цзэдун передал решение ряда административных вопросов своему соратнику, председателю КНР Лю Шаоци и генсеку ЦК компартии Дэн Сяопину (в будущем он возглавит страну после смерти Мао). Количество коммун сократили в среднем на две трети. Их сделали небольшими по объему, чтобы у крестьян была мотивация работать. В итоге в 1962 году во многих районах Китая коллективная обработка земли развалилась и возродилось индивидуальное фермерство. Голод прекратился. К 1965-му страна почти во всех отраслях вернулась к уровню до начала «Великого скачка».
Однако последствия тех событий были ужасные. Летом 1962 года Лю Шаоци, первоначально потакавший Мао Цзэдуну, предупредил диктатора, что «история запишет роль, которую мы с вами сыграли в голоде стольких людей, и каннибализм также будет увековечен!» Ему этого не простили. Позднее в том же десятилетии он стал жертвой репрессий.
Голод и провал модернизации привели к расколу среди лидеров партии. Одни обвинили в провале «Большого скачка» бюрократов, которые якобы слишком усердствовали в реализации этой политики. Другие доказывали, что при развитии экономики надо полагаться на материальные стимулы. Возможно, именно против сторонников последней позиции Мао Цзэдун в 1966-м начал свою новую политическую кампанию, получившую название «Культурная революция» (провал «Большого скачка» сильно ударил по его авторитету, и это была своеобразная попытка реабилитироваться). Она продолжалась десять лет до смерти политика и обернулась для страны террором, экономическим кризисом и гибелью до двух миллионов человек (есть и более высокие оценки — вплоть до 8 млн). Но это уже другая история.
Читайте также
